Звёздный отец

В декабрьском номере playboy за 1979 год было опубликовано первое большое интервью звезды бродвея и голливуда аль пачино. В 2020 году мы вспомнили, как он жил в тесной «трешке» многоквартирного дома, боялся диктофонов и отказывался от миллионов ради искусства

Интервью Lawrence Grobe  Перевод Владимир Мацаль

На самом деле не включал бы пока диктофон – мне бы немного раскочегариться.

Лучше просто забыть и не думать о нем.

Ладно, как скажешь. Не хочу указывать тебе, как делать твою работу, просто для меня все это в новинку. Эти ваши интервью – колоссальная вещь. В них есть какая-то сила, которую в коротких опросах не найдешь. Реальная сила. Марлон Брандо, Джейн Фонда – их воспринимаешь серьезно. А вот насчет себя я пока не уверен – в моей жизни достижений еще не так много. 

Судя по обстановке в твоей небольшой квартире, твой звездный статус в голову тебе не ударил.

Мой стиль жизни сильно изменился. Я живу здесь пять лет, но ощущение такое, будто я здесь транзитом. Типа остановился на пути в Бомбей, погостил и поехал дальше. Вот такой у меня дом. И так было всегда. Я осматриваю какие-то места, где, как мне кажется, мне следовало бы жить, но потом возвращаюсь сюда, передвигаю слегка диван или пианино – и все хорошо, я доволен. Это очень милое место. 

Как ты получил свой первый супергонорар, о котором так много говорят?

Они собирались предложить мне сто штук за второго «Крестного отца»… Потом говорят: «Как насчет ста пятидесяти?» Я в ответ: «Не выйдет». Они: «А если сценарий напишет сам Пьюзо?» Я говорю: «Конечно». Марио написал сценарий – он получился одновременно и хорошим, и нет… В общем, я опять отказался. Они подняли ставку до двухсот штук. Я ни в какую. Они подняли до 250, потом до 300, потом до 450. Но я говорю «нет». Приглашают они тогда меня в свой нью-йоркский офис. На столе – бутылка J&B. Сели, пьянствуем, болтаем, смеемся – и тут продюсер открывает выдвижной ящик, достает оттуда металлическую коробку и говорит: «А что, если я скажу тебе, что здесь миллион долларов наличными?» Я в ответ: «Это ничего для меня не значит – абстракция». Дошло до полного маразма: я сидел и извинялся перед парнями за то, что не взял у них миллион баксов. 

Видимо, он делал тебе коммерческое предложение так, как будто ты был реальным мафиози из твоих фильмов. Так что же все-таки заставило тебя изменить решение?

Разговор с Фрэнсисом о сценарии. Его настолько распирало от одной только перспективы снимать по нему кино, что это вдохновило бы любого. У меня аж волосы на голове встали. Иногда такое случается, когда общаешься с режиссерами. И я всегда считал, что, если режиссер дает тебе почувствовать такое, надо идти с ним... Фрэнсис в этом плане необычный человек. Он чувствует тебя насквозь... Кроме него, я таких никогда не встречал. Он мог с тобой порвать так, как никто из известных мне людей. Так, как способен только человек, обладающий настоящей моральной силой. Как Майкл Корлеоне. Вот почему Фрэнсис так понял этот характер. 

А ты встречался с мафиози?

Да. В частном порядке. По рекомендации одного человека. 

И они разрешили тебе за ними наблюдать?

Да.

Они еще живы?

Не могу сказать.

Есть куча историй от разных артистов об их первой работе с Брандо... Какой была ваша первая встреча?

Там была еще Дайана Китон. Мы вошли, уселись за столом. Каждый пытался показать, что Брандо – всего лишь один из актеров; тем не менее все мы заметно нервничали. Но лишь открытости Дайаны хватило на то, чтобы показать свои истинные чувства. Она села за стол, Брандо с нами поздоровался, а Дайана сказала: «Да, конечно, да» – так, как будто не могла в это поверить. Она и вправду не могла. Сказала тут же: «О нет, я этого не вынесу».

А потом?

Словами не передать мои чувства на первой репетиции с Брандо. Там был я, и Джимми Каан, и Бобби Дюваль – все расселись вокруг, и Брандо начал рассказывать что-то про своих индейцев. Фрэнсис тогда сказал про себя: «Это же только первая репетиция, а впереди еще две недели…» А Дюваль еще корчил эти рожи. Мне пришлось выйти и сесть на диван – чтобы Брандо не решил, будто я смеюсь над ним. Наконец Дюваль говорит: «Продолжай, Марлон, все равно никому из нас не хочется работать, так что давай дальше». Тут уж и Марлон рассмеялся. Никогда не забуду Брандо в нашей первой сцене с Китон. Он подошел, встал прямо у камеры и смотрит. Во время сцены за столом на мое плечо упал листик с дерева. Я его снял и подбросил вверх. Позже Брандо сказал: «Мне понравилось, что ты сделал с этим листиком». Мы с Дайаной тут же напились. 

Полин Каэль (ведущий американский кинокритик 70-х. – Прим. ред.) в своей рецензии на «Серпико» написала, что, когда ты отрастил бороду, она перестала отличать тебя от Дастина Хоффмана... Тебя это не задевает?

Когда кто-нибудь произносит подобные вещи, я не могу отвечать тем же. Для этого нужно, чтобы в моей голове сейчас происходило то же, что и в голове Полин Каэль. 

Есть ли профессиональное сходство между тобой и Де Ниро?

Я могу судить только по тому, что вижу в фильмах. А в них я сходства между собой и Бобби не нахожу. То же самое и с Дастином. (Хоффманом. – Прим. ред.)

Ты и Николсон представлены на «Оскар» в номинации «Лучший актер». Твоя работа в «Собачьем полдне» и его в «Пролетая над гнездом кукушки». Можешь ли сейчас спрогнозировать, кто победит: ты или он?

Я никогда не рассчитывал на победу. 

Победит Николсон?

Да.

А ты бы от его роли отказался?

Да, отказался бы... Я считал «Кукушку» подставой – всего лишь одной частью целого, причем вряд ли достаточно глубокой. С коммерческой точки зрения это было хорошо, но на более серьезные задачи, по-моему, не тянуло. 

Но ты же сказал, что Николсон заслужил за нее «Оскара»!

Кто сказал?

Ты.

Когда?

Пару минут назад.

Ставлю 5000 баксов, что я такого не говорил.

Ок. После того как прослушаешь это, вышлешь чек в PLAYBOY. Но если Николсон недостоин «Оскара», то кто достоин?

(Улыбаясь.) Хочешь зажать меня в угол, да?

Ты сам себя загнал в угол! Ты когда-нибудь был на церемонии вручения призов Американской киноакадемии? 

Как-то раз был на «Оскаре», когда меня номинировали за «Серпико». Это была моя вторая номинация. Я сидел в третьем или четвертом ряду с Дайаной Китон. Там еще был Джефф Бриджес со своей девушкой... Я был слегка обдолбанный. Вдобавок кто-то что-то сделал с моей головой – подул на нее, что ли, – и у меня на ней стояло реальное гнездо, «утро в курятнике». В общем, я сел и постарался выглядеть индифферентно – потому что на самом деле дико нервничал. Я всегда, когда нервничаю, пытаюсь принять спокойный и неприступный вид. Я-то полагал, что если по телевизору церемония длится один час, то и в реальной жизни столько же. Оказалось, все совсем не так, черт возьми. В какой-то момент мне надоело ждать своей номинации – уж и в туалет хочется. Так что я основательно закинулся валиумом. Тогда я пожирал валиум как леденцы. И вот наконец – «Лучший актер». А состояние у меня такое, что до сцены я бы не дошел в любом случае. Сижу и молюсь: только бы не я, ну пожалуйста. И тут слышу: «Джек Леммон». То-то я обрадовался, что не мой «Оскар»: я бы просто не смог встать, чтобы его получить.

Фото Vernon Smith